ЗАЩИТА ИНТЕРЕСОВ РЕБЕНКА: ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ РОДИТЕЛЬСКИХ ПРАВ И ОБЯЗАННОСТЕЙ
Аннотация. Сфера семейных отношений в силу личного характера достаточно трудно поддается правовому регулированию. Вместе с тем, обеспечение прав и интересов несовершеннолетних детей является одной из ключевых задач государственной политики в социальной сфере. Исходя из того, что наиболее комфортное и благополучное развитие ребенка может быть обеспечено только в семье, в Российской Федерации родителям предоставлен широкий круг прав и обязанностей по их содержанию и воспитанию. Настоящая статья посвящена правовым и практическим проблемам осуществления родительских прав, которые рассматриваются через призму защиты прав и интересов ребенка.
Ключевые слова: семейные правоотношения, родительские права и обязанности, защита интересов ребёнка, законные представители, споры о детях, защита интересов ребёнка в суде, несовершеннолетние родители, установление отцовства, лишение родительских прав.
По данным сводной статистической отчетности, предоставленной Судебным департаментов при Верховном Суде Российской Федерации, за 2022 года было рассмотрено 65 374 гражданских дела, связанных с осуществлением родителями несовершеннолетних детей своих прав и обязанностей[1]. Это свидетельствует о высоком уровне напряженности в данной сфере семейных отношений, что не может не вызывать беспокойство, особенно с учетом негативной демографической ситуации. Огромное количество детей ежегодно в той или иной степени становятся участниками конфликтных отношений родителей. В этой связи целью настоящего исследования является анализ перспектив совершенствования правовых механизмов защиты интересов ребенка с точки зрения осуществления родительских прав и обязанностей.
Правовая категория защиты интересов ребенка может оцениваться в нескольких аспектах, в частности, как одна из обязанностей родителей в отношениях с третьими лицами, а также как принцип, на котором основано само осуществление прав и обязанностей родителей. Защита интересов детей как особая составляющая правового статуса родителей выражается в признании государством родителей в качестве законных представителей своих несовершеннолетних детей. Необходимость законного представительства обусловлена невозможностью ребенка самостоятельно осуществлять принадлежащие ему от рождения права и нести юридическую ответственность. В связи с этим законом установлена соответствующая обязанность, возложенная на родителей ст. 56, 64 Семейного кодекса Российской Федерации. Родители, будучи лицами, ответственными за осуществление защиты прав и законных интересов ребёнка, наделяются статусом его законных представителей в соответствии с ч. 2 ст. 7 Федерального закона «Об основных гарантиях прав ребёнка в Российской Федерации». Юридическим содержанием правового статуса законного представителя выступает право защищать права и представлять интересы ребёнка в отношениях с любыми физическими и юридическими лицами, в любых инстанциях и органах, при этом специальных полномочий в виде оформления доверенности для этого не требуется.
Действующее законодательство гарантирует равенство родительских прав и обязанностей в отношении обоих родителей, независимо от регистрации их брака, совместного проживания с ребёнком, порядка общения с ребёнком, материального положения и иных признаков. Однако декларативное закрепление такого равенства нередко вступает в противоречие с практическим его осуществлением. Очевидно, что родитель, совместно проживающий с ребенком, наиболее вовлечен в жизнь ребенка, в связи с чем оперативно реагирует на возникновение ситуаций, требующих защиты его интересов. В случаях, когда между родителями, даже несмотря на раздельное их проживание, в целом достигнут консенсус и отсутствуют принципиальные разногласия по поводу распределения родительских прав и обязанностей, раздельное проживание родителей не приводит к конфликтным ситуациям. Однако иная ситуация наблюдается в тех случаях, когда между родителями существует ярко выраженный конфликт, как в межличностных отношениях, так и по поводу осуществления своих прав в отношении ребенка, и каждый из родителей намерен выступать его законным представителем в том или ином процессе.
Однозначно такая ситуация законом не оговаривается, однако исходя из положений п. 2 ст. 64 Семейного кодекса Российской Федерации, в случае, если действия родителя по осуществлению защиты прав ребенка противоречат его истинным интересам, орган опеки и попечительства наделен полномочиями по назначению ребенка другого представителя. Учитывая, что практически любой процесс, затрагивающий интересы детей, будь то судебный или административный, проходит с участием представителя органа опеки и попечительства, указанный механизм обеспечения прав ребенка представляется достаточно эффективным. Кроме того, Н.С. Нижник и Н.А. Бурданова обоснованно полагают, что суд в целях обеспечения полной и всесторонней защиты прав ребенка, должен по собственной инициативе привлекать к участию в деле второго родителя как законного представителя несовершеннолетнего с целью оценки действий участвующего в процессе родителя на соответствие интересам ребенка[2]. Однако в юридической науке нередко звучат неоднозначные подходы к осуществлению прав родителей, проживающих отдельно от ребенка.
В частности, А. М. Баранов обосновывает позицию, о целесообразности предоставления права быть законным представителем только одному из родителей, проживающему совместно с ребенком[3]. Однако такой подход представляется, на наш взгляд, необоснованным по нескольким причинам. Во-первых, закрепление статуса законного представителя только за одним из родителей может породить массу проблем в случае невозможности исполнять возложенные обязанности этим родителем по уважительной причине, в частности, в случае болезни или командировки. Во-вторых, совместное проживание родителя с ребенком само по себе не гарантирует, что защита прав и интересов ребенка этим родителем будет осуществляться добросовестно. Таким образом, на данный момент проблема осуществления законного представительства остается актуальной. Однако следует отметить, что ситуации, в которых интересам ребенка противостоит третье лицо, в судебной практике возникают не так уж часто. Вероятно, именно этим вызвано отсутствие пристального внимания со стороны законодателя к данной проблеме.
Особенности осуществления прав родителей по защите прав и интересов ребенка в гражданско-правовых отношениях связаны и с осуществлением родителями сделок с имуществом в интересах и к выгоде детей. В связи с тем, что сделки по отчуждению имущества, прежде всего недвижимого, собственником которого являются несовершеннолетние дети, совершаются исключительно с согласия органов опеки и попечительства, основной массив споров в этой связи составляет оспаривание родителями отказа органа опеки в даче согласия на совершение указанной сделки. Сложность защиты прав ребенка в этом случае обусловлена обилием оценочных характеристик, а также широким разнообразием жизненных ситуаций, описание которых в законодательных актах просто невозможно. В этой связи на первый план выходит квалификация и опыт судей, рассматривающих данные споры, поскольку от их усмотрения зависит трактовка действий законных представителей.
Вместе с тем, анализ судебной практики показывает, что суды достаточно часто становятся в данных делах на сторону родителей, что с одной стороны, указывает на презумпцию добросовестности осуществления родителями своих прав, а с другой стороны говорит о невысокой эффективности существующего механизма контроля за действиями родителей со стороны органов опеки. Исходя из этого, все же представляется целесообразным совершенствование законодательства в этой части и выработка более четких, единых критериев оценки сделок с имуществом несовершеннолетних. Кроме того, давно назрела необходимость принципиальных изменений в системе органов опеки и попечительства. Зачастую органы опеки действуют формально, не проявляют гибкости в принимаемых решениях, столь необходимой с учетом особенностей и характера семейных и детско-родительских отношений. На наш взгляд, это не в последнюю очередь связано с низким уровнем вовлеченности специалистов органов опеки в жизнь поднадзорных семей, что в свою очередь объясняется нехваткой кадров и низким уровнем материального обеспечения органов опеки и попечительства. В том случае, если сотрудник органа опеки и попечительства будет находиться в постоянном контакте с семьями, проживающими на закрепленной территории, он будет в целом понимать ситуацию в конкретной семье и более объективно смотреть на обстоятельства сделки. Однако в настоящее время работа органов опеки и попечительства организована так, что сотрудник вообще не знаком с семьями, если в отношении них не проводилось каких-либо проверок. Поэтому органы опеки и попечительства осуществляют контроль за соблюдение прав и интересов ребенка в максимально строгих формах.
И на данный момент в связи с большим количеством семей, приобретших жилые помещения с использованием средств материнского капитала, число споров с органами опеки и попечительства о даче согласия на совершение сделки, неуклонно растет. Возможно, что часть проблем в этой сфере будет снята путем выработки единообразной судебной практики, в том числе с участием Верховного Суда Российской Федерации.
Гораздо более сложные и многогранные проблемы порождает реализация защиты прав ребенка как основополагающего принципа осуществления прав и обязанностей родителей. И в этой связи по сути единственным механизмом защиты интересов ребенка от недобросовестных действий родителей выступает контроль органов опеки и попечительства и судебный контроль. Основная проблема судебного контроля за осуществлением родителями своих прав и обязанностей в отношении несовершеннолетних детей состоит в его постситуационном характере. То есть, контроль осуществляется уже по факту совершения родителем того или иного действия. Только после того, как родитель совершил то или иное действие, у заинтересованного лица возникает право на обращение в суд. В результате с учетом длительности судебного разбирательства восстановление нарушенного права занимает значительное время, а зачастую становится уже несвоевременным. Ярким примером служит несогласие отдельно проживающего родителя на выезд ребенка за пределы Российской Федерации. В подавляющем большинстве случаев оформление такого несогласия служит лишь способом оказания давления на бывшего супруга и не имеет никакого отношения к защите интересов ребенка. Это подтверждается многочисленной судебной практикой по данной категории споров[4]. Тем не менее, суды чаще всего идут по пути разрешения на конкретную поездку, с указанием места назначения и срока, что не всегда отвечает интересам ребенка. На данный момент сложившаяся ситуация остается нерешенной, что требует пересмотра законодательных подходов к принципам ее правового регулирования.
Следует сказать, что защита прав и интересов детей не ограничивается лишь нормами семейного законодательства. Обширные полномочия родителей закреплены во многих отраслевых законодательных актах. В частности, любые процессуальные действия в рамках уголовного или административного судопроизводства в отношении несовершеннолетних возможны только с участием законного представителя в независимости от процессуального статуса ребенка (подозреваемый, потерпевший, свидетель). Вместе с тем, применительно к указанным случаям осуществления родительских прав и обязанностей какой-либо контроль со стороны государственных органов отсутствует. Действия родителей по защите несовершеннолетнего подозреваемого никем не оцениваются с точки зрения их эффективности, достаточности и целесообразности. А между тем, зачастую исход производства по уголовному делу зависит от избранной позиции, от квалификации защитника, на что оказывают непосредственное влияние именно законные представители.
Одной из самых острых проблем осуществления родительских прав в современной российской действительности с учетом большого количества расторгнутых браков остается проблема фактического неравенства прав раздельно проживающих родителей. Ранее в этой связи мы касались вопроса законного представительства, а теперь предлагаем рассмотреть этот вопрос в контексте права на общение с ребенком, участие в воспитании и жизни ребенка. Обратившись к судебной практике, нетрудно увидеть, что российская судебная практика давно и однозначно стоит на позиции приоритета материнства над отцовством. Этот вывод следует из системного анализа законодательства и позиции высших судебных инстанций. Так, ч. 2 ст. 25 СК РФ устанавливает, что при расторжении брака в случае отсутствия договоренности между родителями суд обязан определить, с кем из родителей будут проживать несовершеннолетние дети после развода. То есть, тем самым законодатель исключает возможность так называемого совместного физического опекунства, когда ребенок проживает равное количество времени с каждым из родителей. Такая практика широко распространена, например, в США.
В развитие названного законоположения Верховный Суд РФ указал, что «график общения с ребёнком при котором родители проводят с ним равное (или приблизительно равное) время, является недопустимым форматом опеки, поскольку ведет к формированию амбивалентного (двойственного) восприятия ребенком реальности, к двойным стандартам, к формированию навыков манипулирования у детей, лишает ребенка чувства «настоящего дома», так как ребенок вынужден жить на два дома и приспосабливаться к двум разным бытовым укладам, разным требованиям, что создает неврозогенную ситуацию для ребенка».[5] В целом такая позиция согласуется с принципом, провозглашенным п. 6 Декларации прав ребенка, принятой Резолюцией 1386 (XIV) Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1959 года, согласно которому ребенок не должен, кроме случаев, когда имеются исключительные обстоятельства, быть разлучаем со своей матерью. Однако достаточно часто в дискуссиях слышны доводы сторонников «совместной физической опеки», которые ссылаются на существенное нарушение гарантированных Конституцией Российской Федерации прав отдельно проживающего родителя и создание дисбаланса между правами матери и отца. Вместе с тем, на наш взгляд, российское общество не вполне готово к внедрению практики совместной опеки над детьми. Для понимания ситуации достаточно посмотреть на практику исполнения решений судов о порядке общения с ребенком. В подавляющем большинстве случаев установленный судом порядок общения перестает соблюдаться уже через небольшой промежуток времени, а отдельно проживающий родитель (как правило, отец ребенка) все реже предпринимает попытки увидеться с ребенком.
Кроме того, в этой связи также очень симптоматичными являются показатели задолженности по уплате алиментов. Все это как нельзя лучше отражает неготовность современного российского общества к практике совместной физической опеки детей.
Подводя итог проведенному исследованию, необходимо отметить, что защита прав детей выступает главенствующим руководящим принципом, который должен определять любое действие родителей. Поскольку Российская Федерация остается приверженной традиционным семейным ценностям, государственная политика в области регулирования семейных отношений стоит на позициях максимального невмешательства в дела семьи и предоставления родителям всей полноты усмотрения при осуществлении родительских прав и обязанностей. В свою очередь родители должны руководствоваться исключительно интересами ребенка, поскольку несут полную ответственность за их жизнь, здоровье и благополучие.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
- Баранов А. М. Проблемы законного представительства ребёнка при раздельном проживании родителей // Семейное и жилищное право. - 2008. - № 5. - С. 18-21.
- Верховный Суд Российской Федерации Определение от 29 января 2019 г. № 18-КГ18-223// СПС КонсультантПлюс (дата обращения 06.10.2023).
- Дергунова В. А. Соотношение прав родителей и детей и их защита при исполнении решений судов о воспитании детей // Семейное и жилищное право. - 2020. - № 3. - С. 8-10.
- Нижник Н. С., Бурданова Н. А. Защита интересов ребёнка: правовые аспекты осуществления родительских прав и обязанностей // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. - 2020. - № 3 (87). - С. 80-91.
- Определения судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 9 августа 2016 года № 5-КГ16-89 (Верховный Суд Российской Федерации) [Электронный ресурс] // Сайт «Кодексы и законы РФ - навигационная система». - URL: https://www.zakonrf.info/suddoc/81d6daef922dea5998e404724ac8adbe/ (дата обращения: 06.10.2023).
- Определение от 29 августа 2017 года № 18-КГ17-112 (Верховный Суд Российской Федерации) [Электронный ресурс] // Сайт «Законы, кодексы и нормативно-правовые акты Российской Федерации». - URL: https://legalacts. ru/sud/opredelenie-verkhovnogo-suda-rf-ot-29082017-n-18-kg17-112/ (дата обращения: 06.10.2023).
- Отчет о работе судов общей юрисдикции о рассмотрении гражданских, административных дел по первой инстанции [Электронный ресурс]. URL : http://cdep.ru/userimages/Sudebnaya_statistika_2022/F3-svod-vse_sudy-2022.xls. (дата обращения 07.10.2023)
- Щелкин П.А. Нарушение баланса конституционных прав и обязанностей родителей при воспитании ребёнка, в случае их раздельного проживания // Юридическая наука. – 2021. – № 2. – С. 42 – 48.
[1] Отчет о работе судов общей юрисдикции о рассмотрении гражданских, административных дел по первой инстанции [Электронный ресурс]. URL: http://cdep.ru/userimages/Sudebnaya_statistika_2022/F3-svod-vse_sudy-2022.xls.
[2] Нижник Н. С., Бурданова Н. А. Защита интересов ребёнка: правовые аспекты осуществления родительских прав и обязанностей // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. - 2020. - № 3 (87). - С. 80-91.
[3] Баранов А. М. Проблемы законного представительства ребёнка при раздельном проживании родителей // Семейное и жилищное право. - 2008. - № 5. - С. 18-21.
[4] Определения судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 9 августа 2016 года № 5-КГ16-89 (Верховный Суд Российской Федерации) [Электронный ресурс] // Сайт «Кодексы и законы РФ - навигационная система». - URL: https://www.zakonrf.info/suddoc/81d6daef922dea5998e404724ac8adbe/ (дата обращения: 06.10.2023), Определение от 29 августа 2017 года № 18-КГ17-112 (Верховный Суд Российской Федерации) [Электронный ресурс] // Сайт «Законы, кодексы и нормативно-правовые акты Российской Федерации». - URL: https://legalacts. ru/sud/opredelenie-verkhovnogo-suda-rf-ot-29082017-n-18-kg17-112/ (дата обращения: 06.10.2023).
[5] Верховный Суд Российской Федерации Определение от 29 января 2019 г. № 18-КГ18-223// СПС КонсультантПлюс (дата обращения 06.10.2023)